Черное небо над Островом Грома расколола очередная молния, и  Лор'темар беспокойно пошевелился на своем спальнике, проснувшись. По палатке забарабанили крупные капли дождя, прогоняя последние остатки сна. Забавно, что он вообще смог уснуть, особенно в обстановке этого места. Эльф вообще мало спал, считая сон лишней тратой времени, а тут вдруг уснул и впал в столь глубокий сон, что сначала даже показалось, что он спит там, в Луносвете, где недавно принимал столь важные для всех решения. Проблем было много, например, им всем надо было хоть как-то уживаться с Похитителями Солнца. Да, они тоже были эльфами крови, но слишком чуждыми для их уклада жизни. Но разве не ты, Терон, не так давно хотел объединить свой народ? Еще была Джайна, ненависть которой была сильнее даже ауры этого острова. Терон буквально затылком чувствовал присутствие этой невменяемой женщины. и был их любимый Вождь, который, казалось с каждым днем становится слишком невменяемый, принимая безумные решения. Лор'темар повернулся на бок, нахмурившись. Даже в неясном свете свечей он видел на походном столе лежавшие ворохом письма от Сильваны и Могрейна. Если Сильвана отделалась обычным письмом, оставив при лагере своих аптекарей, то с Могрейном было сложно.

- Лорд Могрейн хочет видеть подробный отчет. Хотя бы раз в неделю, - Рыцарь Смерти, который явно не был рад тому, что ему приходится выполнять обязанности секретаря, сунул Лортемару в руку кипу рекомендательных писем.

- Ему так интересен этот чертов остров?

- Лорду все интересно, - с нажимом ответил Рыцарь.

Терон отнесся весьма скептически к тому, что Черный Клинок прислал своего «представителя», но выбирать ему не приходилось, ибо мало кто рискнул пойти с ними добровольцами на Остров Грома. Лор'темар повернулся на спину и попытался устроиться поудобнее. Сон все равно не шел, поэтому, поразмыслив, Терон справедливо решил, что можно поработать и ночью. Тем более, его ждало много писем, карты, утренний совет и... Лорда-регента все раздражало. Вот, например, сейчас его впервые раздражало то, что приходится спать на жесткой земле. Отвык он от простой походной жизни, тело изнежилось и теперь каждый мелкий камешек вызывал кучу неудобств. Но это временно, решил Лор'темар, скоро он снова почувствует тот самый вкус походной жизни, станет легче. Когда они только прибыли на остров, ему даже выделили комнатку в наспех построенной таверне. Но в тот же вечер он уступил ее двум молоденьким жрицам, которые  из-за шторма прибыли на остров с опозданием. Не заставлять же девиц спать на земле, как обычных солдат. К тому же Лор'темару всегда было плевать на удобства, его к этому не приучила жизнь. Они, конечно, хороши, эти удобства, но жизнь в полевых условиях не всегда дает возможность положить под голову мягкую подушку. Да и думается на природе намного легче, чем в душных апартаментах, где вдыхать запахи леса возможно только через распахнутое окно.

Солнце похоже никогда не радовало Остров Грома своим присутствием. Тонкие, серые, как облака лучи едва пробивались в это богами забытое место. Если днем можно было сносить и даже адаптироваться к погоде, то ночью, становилось намного прохладнее. Да, это был не дворец с уютными постелями, это были не их родные леса, где понятие холод было относительным, а маги всегда могли поддержать уютное тепло в магических жаровнях. Здесь даже этого тепла было мало. Терон не желал, чтобы маги расходовали свои силы на такие "удобства". Все равно этот проклятый остров вытягивал тепло из всего, даже из магии. Терон встал с лежанки и укутался в плащ, справедливо решив, что стоит раздобыть немного вина перед тем, как сесть за документы. Завтра у них предстоял насыщенный день и бумажной волокитой заниматься было некогда.

Дождь, похоже, только усилился.  И полог палатки, который без предупреждения и бесцеремонно откинули, принес собой порыв ветра и холодные капли ненастья. Халдарон не считал своим долгом расшаркиваться, как во дворце, тем более, если он явился поздним вечером с такой миной, значит дело было срочное, а значит, информация до его ушей дошла оперативнее, чем до лорда.

- Двор Костей, - только и обронил Халдарон.

Терон помнил Двор Костей и то, как он встретил их гробовой тишиной. Но тот, кто находился на Острове Грома уже давно, знал, что тишина может быть обманчива, а каменные статуи лишь находятся в состоянии дремоты.  Лор'темар сам первое время по неосторожности сталкивался с их каменными кулаками, поэтому гнетущая тишина, в которой было слышно только то, как крупные капли дождя разбиваются о каменные плиты, скорее настораживала, чем успокаивала. Эльф помнил, как, казалось, неживые статуи в один миг приходили в движение и с ужасающей силой обрушивали каменные кулаки и молоты на незваных гостей. И Терон помнил, какой интерес он вызвал у двух магов, которые поспешили развернуть там какие-то свои исследования. Лор'темар много раз предлагал и Этасу и Роммату взять больше сопровождающих, но те отмахивались, будто малые дети, не желая делиться с кем-то находками.

- Магистры отправились туда с утра. Я посылал людей ко Двору Костей, но они не нашли их следов в окрестностях. Видимо, они оба ушли слишком далеко в стан нашего врага.

- Нужно было известить меня сразу же, как они не вернулись до заката, - резко бросил Лор'темар.

Самым худшим в этой ситуации было начинать поиски сейчас, в темноте, где за каждым кустом может ждать нечто, способное отгрызть эльфийские уши. Терон не сомневался, что магистры смогут укрыться и себя защитить, продержаться даже до рассвета. И, судя по выражению лица Халдарона, он что-то подробное предполагал и, когда Лор'темар стал собирать свои вещи и оружие, спокойно добавил:

- Я уже отправил на их поиски добровольцев из тех приключенцев, что вечерами бьют баклуши в таверне. Тебе не стоит туда...

Терон поднял руку, призывая друга помолчать. Он уже услышал и увидел достаточно. В той ситуации, в которой они все были... Солнце, эльф скрипнул зубами, понимая, как ему осточертело это вечное покровительство над его персоной, будто бы, получив печать и титул, он стал изнеженным принцем, не способным идти в бой и принимать тактические решения. Он приехал сюда воевать, биться за каждый клочок земли, а не протирать задницу в лагере. И видит Солнце, он больше не потеряет ни одного из своего соплеменников, прячась за спинами и слушая чужие советы. Халдарон принял решение сообщить о ситуации по факту, когда она уже была безвыходной, когда стало понятно, что следопыты не справились. Пришел и просто сказал, мол, не беспокойся, я уже нашел дураков, кто пойдет ночью на кладбище могу. Но Лор'темара это совершенно не устраивало.

- Собери лучших, Халдарон. Мы идем тоже ко Двору костей. И мое решение может изменить только одно - если оба магистра окажутся сейчас на пороге моей палатки!

Когда Избранный заговорил с ней, Анри с облегчением выдохнула. Не было похоже, что новый знакомый был настроен враждебно по отношению к ней. Напротив, на мгновение сложилось такое ощущение, что он тоже был рад видеть асторку не меньше, чем она его. Девушка невольно улыбнулась своей мысли, но к сожалению, её улыбку, пусть и мимолётную, скрыл шлем элитного рыцаря.

— Верно… — Тяжело выдохнула Синий страж, чувствуя, как на неё накатывает новая волна страха за своего друга детства. — Здесь слишком темно… — В голосе слышалась плохо скрытое разочарование. Асторка крепка сжала руки в кулаки, желая обуздать свои чувства, но это не помогало. — И сами катакомбы, кажутся бесконечными. Здесь ужасное эхо. Где-то в дали упадёт маленький камушек, а прислышится словно в пару метках упал валун. И… и позвать его невозможно… Так, можно собрать всех скелетов из катакомб вокруг себя. Если Гораций и услышит меня… если он и пойдёт на зов… то он ни за что не пробьётся через такое количество скелетов. — Аристократку накрыл настоящая паника. Воздуха в легких чудовищно не хватало.

— Так, Анри, возьми себя в руки.  Хватит быть для всех обузой. — Прорычала сама на себя Страж. Аристократка заставила себя улыбнуться, в попытках насильно исправить себе настроение. — Наверняка он в порядке, куда больше, чем ты сама. Ищет тебя, а ты тут предаешься паники. Вот найдёт он тебя такой… самой же будет стыдно тогда за свою истерику. Так, что держи себя в руках!

— Прости, кажется я немного разнервничалась. Просто, я переживаю за Горация. Наверно, зря, он куда опытней меня. — Тихо, более спокойным и ровным голосом произнесла рыцарь. Ей, не хотелось, чтобы Избранный думал о ней, как об какой-то истеричке. И уж те более, она не хотела бы, что бы её запомнили такой. — Что это? — Всё так же тихо произнесла девушка, с любопытством принимая дар своего собеседника. В тусклом свете, она старалась рассмотреть предмет, что передал ей негорящий. Единственное, что чётко поняла девушка, ей передали какой-то гриб. Точнее говоря, фрагмент какого-то гриба. У этого самого гриба, не было видно шляпки, только ножка. И опять же… только фрагмент этой самой «ножки». Конечно, можно предположить, что гриб сам по себе такой. Мало ли видов грибов встречается на свете? Но это не отменяло того факта, что Анри не могла чётко определить, что же это за гриб и для чего он нужен. Асторка могла лишь предположить, что это какой-то лекарственный сорт, по контексту своего собеседника. Но как его готовить, и с чем его есть, она не знала. Более того, ей оставалось лишь догадываться, как этот гриб подействует на человека. Её собеседник был уверен, что перед ним стоит очередная нежить, и Анри не хотела переубеждать его. Иначе пришлось бы долго объясняться, что делает человек в краю нежити. А ей не хотелось сейчас это все обсуждать.

— Да, совершенно верно, я Анри из Асторы. — Аристократка так гордо произнесла название своего королевства, словно от неё осталось нечто больше, чем бесславные руины. Словно Астора всё еще процветала. Страж невольно улыбнулась, ей было безумно приятно, что Избранный её запомнил. Она сама точно не знала почему, но просто приятно, что тебя кто-то помнит.
Девушка не переставая крутила в руках гриб Элизабет, внимательно слушая своего собеседника. Он назвал чьи-то имена. Возможно, это были имена героев, поэтому история и должна была запомнить их. Быть может это были имена его друзей. А может, даже скорее всего, это были имена его героических друзей. Избранный был вынужден путешествовать по миру, и наверняка он встречал не мало героев в своих странствиях по миру. Большинство имен было незнакомы ей, точнее говоря, почти все. Единственное, что подметила девушка из этого всего, что среди этих героев, был хороший процент её земляков. Анри преисполнилась гордостью за свою родину, которой увы, уже не существовало множество циклов.

— Сигмайера… — Прохрипела рыцарь, сама удивляясь своей хрипоте. Асторка поспешно достала флягу с водой из-за пояса, что бы смочила пересохшее горло. — Сигмайера из Катарины! — Продолжила Синий страж, сражу же, после того, как отпила воды из фляжки. — В смысле… я его видела совсем недавно. — Анри призадумалась, не напутали ли она чего-то. Было бы неловко, вот так вот по глупости обмануть своего собеседника. — Он ходит еще… в таких… необычных белых доспехов. Его шлем еще похож на большую луковку. — Девушка специально начала описывать необычный для неё доспех, что в случае её заблуждения, Избранный мог сразу сказать, что «нет, это не он, ты путаешь». — Я встретила его в храме Глубин, точнее говоря неподалеку от него. — Поправилась девушка, припоминая, что их встреча состоялась возле часовни, а не у самого храма. — А прежде, я его встречала в Поселении нежити. — Девушка вновь призадумалась, правильно ли она назвала их первое место встречи. Ранее, у Поселения нежите имело более поэтическое название, более… людское. Однако, после того, как там всех постигло проклятие нежити, это место перенизывали в более «подходящее». Сейчас там и в самом деле никого не осталось, кроме нежити. Девушка попыталась вспомнить первое название этого мета, но оно ускользало из её сознания, как маленькая шустренькая рыбка больших сетей. — Он что-то говорил про свой долг по отношению к другу. — Анри нервно прикусила нижнюю губу, пытаясь вспомнить диалог с тем самым рыцарем дословно. — Кажется, он отправился исполнить обещание данное ему. — Сигмайер хоть и рассказывал что-то, но он это рассказывал урывками. Он словно не мог определиться, хочет ли он рассказать свою историю, или же нет. Словно он был переполнен решимостью, и боялся, что если раскроет весь замысел, то его непременно попытаться остановить. Не будь у асторки своего замысла, почти самоубийственного, она бы попыталась разгадать замысел рыцаря из Катарины.

— Знаешь… кроме Горация, у меня никого и нет. — Аристократка устало прислонилась к стене. Долгие поиски, сражения и нервные терзания давали о себе знать. Усталость накрыла её, как одеялом. — Я, не особо умею заводить новых друзей, хорошие знакомства… — Тихо призналась Анри, подумывая, что из новых знакомых, она едва ли кого-то смогла бы назвать другом. Быть может своего нового знакомого, если только, хотя она и имени его не знала до сих пор. — После того, как я пережила нападение Пожирателя, я стала не разговорчивой, скажем так. — Рыцарь тяжело вздохнула.

Вопрос о ковенанте загнал девушку в тупик. Она большими газами смотрела на своего собеседника, не понимая, к чему был задан данный вопрос. Конечно, она не стеснялась своего ковенанта, даже гордилась им. Синие страд были призваны бороться о злом, помогать нуждающимся. Просто, никто прежде об этом никогда не спрашивал её об этом, ни в корыстной цели, ни просто так. Впрочем, если её собеседника это правда интересует, то почему бы и нет? Кому доверять, если не Избранному? Но прежде чем она смогла ответить, собеседник решил что-то показать. Рыцарка с любопытством начала рассматривать подвеску и кольцо. Она точно знала, символы на них, от того, любопытство разгорелось еще сильнее. Откуда он это все взял?

— Синие Стражи. — Кротко произнесла аристократка, демонстрируя свой талисман ковенанта. Взгляд по прежнему её принадлежал подвеске и кольцу. — Это символ Клинков Темной Луны, ковенанта основанным богом Гвиндолином Тёмное Солнце. — Развернуто ответила девушка, задумавшись, откуда у Избранного эти предметы. — Говорят, что некоторые из достойнейших Синих стражей, переходили в ряды Клинков Тёмной Луны. Но, честно говоря, я никогда никого не встречала Клинков. Прежде их символы видела только на пергаментах, как первый, так и второй варианты. Первым символ Клинков был просто месяц, затем туда поместили поверх месяца клинок. Откуда он у тебя? — Наверно вопрос показался очень глупым, ибо ответ напрашивался сам по себе, но Анри все же задала его, не отрывая взгляда от реликвий.

Девушка смогла отвезти взгляд от символов, только тогда, когда Избранный что-то задумал. Внимательно наблюдая за своим собеседником, она пыталась понять, что он делает и зачем. Если уж честно, то асторке казалось, что негорящий целиться куда-то в стену. Даже, предположила, что какой-то механизм. Однако, когда «механизм» шумя костями разлетелся, девушка поняла, что ошиблась.

— И как ты его там заметил? — Задала немой вопрос аристократка, и снова перевела взгляд на реликвии.

— Значит ты чувствуешь себя тут как дома? — Неловко улыбаясь спросила девушка. — Ты так уверенно здесь передвигаешься, словно знаешь каждый камушек. — Уверенность Клинка Темной луны, немного передалась и ей. Анри немного с бодрилась, про себя радуясь тому, что шлем скрывает ее глупую улыбку.

Дилюк даже не предполагал, что за ними в такую непогоду кто-то пойдет. Он считал рыцарей слишком ленивыми, чтобы киснуть в дорожной грязи, а Джинн слишком благоразумной, чтобы послышать погоню, раз она отпустила своего бывшего офицера на все четыре стороны. Все вышло так быстро, спонтанно и… глупо, что даже сам Дилюк не мог поверить в то, что это действительно произошло. Дилюк даже считал, что стоит перестать непогоду, но Кейя спешил уйти. Его Дилюк тоже понимал, потому что, чем больше тянешь время, тем тяжелее потом уходить, пытаясь подобрать глупые и порою ненужные слова прощания. Дилюку не хотелось говорить «прощай» – он как будто чувствовал, что с Кейей они еще пересекутся. И Рагнвиндр очень наделся, что пересекутся они не врагами. Долгие годы его преследовали кошмары о смерти отца и той чудовищной ссоре с Кейей на пороге винокурни. Не хотелось бы теперь, как в тех кошмарах, и правда видеть на своих руках и кровь названного брата.

Простились они молча. Кейя сам разграничил их дороги, когда пришло время им идти в разные стороны. Он не хотел показывать брату, куда собирался идти, а Дилюк не хотел знать, куда Кейя направлялся. Когда они попрощались, Дилюк отошел недалеко от этого злосчастного перекрёстка, прислушиваясь к тихим каплям затихающего дождя. Винокурня даже в серой мгле была уже отчетливо видна. На открытом пространстве с парочкой небольших рощ его сложно было обойти, чтобы следовать за Кейей. Годы погони, вечного ожидания удара в спину выработали у Дилюка инстинкт – кто-то за ним действительно следил. И раз преследователь не спешил его обойти, чтобы погнаться за Кейей, значит бывший офицер Ордо Фавониус пока что этого преследователя мало не интересовал.

Дилюк не брал с собой оружия, не считая Глаза Бога, что с того самого момента, когда Кейя так бестактно вернул его обратно, всегда был при нем, заменив Глаз Порчи. В любом случае Рагнвиндр был уверен, что даже с опытным Рыцарем Ордена он расправится без труда, если тому вздумается махать мечом на его территории. Дилюк скинул капюшон плаща, который мешал лучшему обзору и пошел вперед к винокурне, делая вид, что он ничего не заметил. Чувство опасности свербело где-то в затылке, когда тени зашевелились рядом. И, если бы он не услышал знакомый голос, то его собственный выпад в сторону противника был бы молниеносным – с преследователем Дилюк собирался расправиться даже голыми руками.

- Действительно, не самая лучшая погода для прогулки, сестра Розария.

Преследователя Дилюк узнал. Он не был набожным человеком, но регулярно, как один из богачей города, делал пожертвования и даже мелькал рядом с собором, когда там устраивали какие-то праздники. Да и это «сестру» Дилюк знал слишком хорошо -  она, как и тот пьянчуга-бард вечно ошивались рядом Кейей, опустошая запасы вина в таверне. Не слишком уж благородное занятие для служительницы церкви. Но Дилюк каждый раз себе напоминал о том, что он не набожный человек, чтобы кого-то осуждать за то, что он даже при чине и одеянии священнослужителя морально разлагался, потребляя литры его самого лучшего вина. Дилюку хватало и пьянств брата, чтобы думать еще о его собутыльниках.  Единственное, что Дилюк точно знал о Розарии, что она не такая простушка, как прочие сестры.

- И что вас привело так поздно на мою винокурню? – холодно поинтересовался Дилюк.

Розария так ловко управлялась с холодным оружием, как сестра Барбара притягивала к себе толпы фанатов, но в сером сумраке, когда небо все еще было затянуто облаками, сложно было разглядеть, с чаем конкретно к нему пожаловала Розария.

– К сожалению, в такое время я не веду дела и не продую вин. Как вы заметили, я наслаждаюсь прогулкой под дождем. Прекрасное время, чтобы подумать и избавиться от накопившихся проблем.

Дилюк даже не предполагал, что за ними в такую непогоду кто-то пойдет. Он считал рыцарей слишком ленивыми, чтобы киснуть в дорожной грязи, а Джинн слишком благоразумной, чтобы послышать погоню, раз она отпустила своего бывшего офицера на все четыре стороны. Все вышло так быстро, спонтанно и… глупо, что даже сам Дилюк не мог поверить в то, что это действительно произошло. Дилюк даже считал, что стоит перестать непогоду, но Кейя спешил уйти. Его Дилюк тоже понимал, потому что, чем больше тянешь время, тем тяжелее потом уходить, пытаясь подобрать глупые и порою ненужные слова прощания. Дилюку не хотелось говорить «прощай» – он как будто чувствовал, что с Кейей они еще пересекутся. И Рагнвиндр очень наделся, что пересекутся они не врагами. Долгие годы его преследовали кошмары о смерти отца и той чудовищной ссоре с Кейей на пороге винокурни. Не хотелось бы теперь, как в тех кошмарах, и правда видеть на своих руках и кровь названного брата.

Простились они молча. Кейя сам разграничил их дороги, когда пришло время им идти в разные стороны. Он не хотел показывать брату, куда собирался идти, а Дилюк не хотел знать, куда Кейя направлялся. Когда они попрощались, Дилюк отошел недалеко от этого злосчастного перекрёстка, прислушиваясь к тихим каплям затихающего дождя. Винокурня даже в серой мгле была уже отчетливо видна. На открытом пространстве с парочкой небольших рощ его сложно было обойти, чтобы следовать за Кейей. Годы погони, вечного ожидания удара в спину выработали у Дилюка инстинкт – кто-то за ним действительно следил. И раз преследователь не спешил его обойти, чтобы погнаться за Кейей, значит бывший офицер Ордо Фавониус пока что этого преследователя мало не интересовал.

Дилюк не брал с собой оружия, не считая Глаза Бога, что с того самого момента, когда Кейя так бестактно вернул его обратно, всегда был при нем, заменив Глаз Порчи. В любом случае Рагнвиндр был уверен, что даже с опытным Рыцарем Ордена он расправится без труда, если тому вздумается махать мечом на его территории. Дилюк скинул капюшон плаща, который мешал лучшему обзору и пошел вперед к винокурне, делая вид, что он ничего не заметил. Чувство опасности свербело где-то в затылке, когда тени зашевелились рядом. И, если бы он не услышал знакомый голос, то его собственный выпад в сторону противника был бы молниеносным – с преследователем Дилюк собирался расправиться даже голыми руками.

- Действительно, не самая лучшая погода для прогулки, сестра Розария.

Преследователя Дилюк узнал. Он не был набожным человеком, но регулярно, как один из богачей города, делал пожертвования и даже мелькал рядом с собором, когда там устраивали какие-то праздники. Да и это «сестру» Дилюк знал слишком хорошо -  она, как и тот пьянчуга-бард вечно ошивались рядом Кейей, опустошая запасы вина в таверне. Не слишком уж благородное занятие для служительницы церкви. Но Дилюк каждый раз себе напоминал о том, что он не набожный человек, чтобы кого-то осуждать за то, что он даже при чине и одеянии священнослужителя морально разлагался, потребляя литры его самого лучшего вина. Дилюку хватало и пьянств брата, чтобы думать еще о его собутыльниках.  Единственное, что Дилюк точно знал о Розарии, что она не такая простушка, как прочие сестры.

- И что вас привело так поздно на мою винокурню? – холодно поинтересовался Дилюк.

Розария так ловко управлялась с холодным оружием, как сестра Барбара притягивала к себе толпы фанатов, но в сером сумраке, когда небо все еще было затянуто облаками, сложно было разглядеть, с чаем конкретно к нему пожаловала Розария.

– К сожалению, в такое время я не веду дела и не продую вин. Как вы заметили, я наслаждаюсь прогулкой под дождем. Прекрасное время, чтобы подумать и избавиться от накопившихся проблем.

«Ты не знаешь, что делает твоё второе воплощение в данный момент, как это вообще возможно»: ни то Синьора в самом деле была искренне поражена этому факту, ни то, напротив. Интонация Розалин не выдавала никаких эмоций, впрочем, как и обычно. В ответ Зандик лишь многозначительно улыбнулся. О причинах этого оскала, Ведьме оставалась лишь догадываться. Кто ж знаешь, что твориться в голосе у этого ученного с ярко-выраженными странностями? И скорее всего, лучше никогда этого не узнать.

---

—  Скучно. —  Пробурчал недовольно Доттори. не зная, чем себя занять на ближайшее время. Материала, с которым можно было работать – либо не было вовсе, либо находился в состоянии «инкубации» и с ними пока ничего не стоило делать – только наблюдать. — Почему же так скучно? —  Поездка в Монд звучала много обещающе, но наделе она не оказалась столь грандиозной. Были моменты, которые искренни развлекли Доктора, но таковых было недостаточно, оттого и оставалось неприятное чувство разочарования. Ко всему прочему, от недостатка материалов и «скукоты», пришлось немного «поиграться» со своим неверным помощником. Путь «игры» с ним, немного развлекли Зандика, но из-за этого, ученому пришлось распрощаться со своим ассистентом. Кому же теперь на этот раз угрожать. — Надо у Арликина попросить нового. Не все ведь в одиночку делать. — Усмехнулся доктор, мысленно еще раз попрощавшись со своим помощником, чьё имя забудет уже через неделю.

— К посольству приближается дилижанс из Мондштата. — Кротко сообщила Снежновна, чьё имя, Иль Дотторе, разуметься даже не пытался запомнить, не желая «перезагружать память». Девушка опустила взгляд в пол, про себя надеясь, что никаких дополнительных вопросов у Предвестника не появиться. Наверно Доктор был самым «тяжелым» из всей организации. Даже с Пьеро было куда проще работать, по крайней мере, у него не могло появиться спонтанного желания провести над тобой пару сотен экспериментов. И никто не мог на учёного пожаловаться, Второму все всегда сходило с рук.

Доктор неспешно подошел к окну, которые выхоли на главные ворота, дабы лично убедиться в полученной информации, что заставило Снежновну с облегчением выдохнуть, мысленно благодаря всех архонтов за эту милость. И в самом деле, к главным вратам посольства Снежной приближался тюремный дилижанс, который охраняли несколько рыцарей Ордо Фавония. Возглавляющего офицера данного отряда, Иль Дотторе тут же узнал. Капитан кавалерии обладал яркими отличительными чертами, особенно для королевства Свободы. Его не так уж тяжело было забить, особенно его острые язвительные речи. Рыцарь говорил складно, и был бы интересным собеседником. Не смотря на острые замечания, в речах офицера не было ничего такого, за что можно было бы «уцепиться». Наверно, Кэйа бы оставил хорошее впечатление о себе, если бы не встал между Предвестником и его развлечением.

— С чем пожаловали? — Хмыкнул Второй, рассматривая дилижанс. Едва ли храбрые рыцари подготовили карету для него, не осмелились бы. Не так уж и просто обвинить в чем-то дипломата в чём-либо, особенно в тяжком преступлении. Там нужно не просто прямые доказательства. Что в карете не находилась Бедняжка Коллеи, почему-то Доктор так же был в этом уверен. Но было бы совсем не плохо, если бы это было именно так. Можно было бы тогда продолжить над ней испытания. Были несколько тестов, которые, учёный бы очень хотел бы провести сразу же, а заодно проверить несколько теорий. Поэтому он и отправил одного своего помощника, по следам подопытного зайчика. Но, если это не за ним, и не Коллея, тогда, что прибыл к ним на «огонёк». — Вечер обещает быть интересным.

— Передайте им, что я скоро спущусь. — Зандик улыбнулся, переводя взгляд на свою сотрудницу, что кротко кивнула, и пошла выполнять приказ. Иль Дотторе снова перевел взгляд на дилижанс, вспоминая огненно-волосого юношу в маске совы. Могло ли быть так, что в тюремном дилижансе сейчас томился Совёнок? Если это и в самом деле было так, значит Мондштат всячески пытается либо прикрыть свой собственный зад, либо заполучить подопытную в свои руки. — Вот негодники.

Самое занятное было в разговоре, это наблюдать за ложью и манипуляции со стороны сэра Кэйи, на которую Иль Дотторе отвечал лишь улыбкой. Капитану кавалерии было многое известно, и он это не скромно демонстрировал ни раз. Офицер знал, что Доктор не может на прямую сказать, о том, что переданным из заключенный, вовсе не тот, кто убил дипломатов. Потому, что это знание заденет целую цепочку «домино», которое должно было привести признанию того, что Фатуи занимаются экспериментами над детьми. Но в эту уловку Альбериха, Предвестник не намеревался попадаться, и вовсе не собирался вместе с капитаном кавалерии Ордо Фавония, проехаться к ним. Уж лучше забрать свой «утишающий приз» и остаться на воле.

---

— Птенчик – птенчик – птенчик… —  С нотами безумия, произносил Второй, спускаясь по винтовой лестницу в темницу посольства Снежной. Было интересно еще раз взглянуть, на самоуверенного юношу из винного погреба поместья Рагнвиндров, которому так мило шли оковы. Жаль, только юноша этого не оценит.

— Луносвет… Звучит волшебно и загадочно. — Подумал про себя одиннадцатилетний принц Лордерона. Артас много раз представлял эльфийские города, и каждое его представление было основано лишь на его собственной фантазие. — Я смогу коснуться эльфийских построек, увидеть эльфийское культурное наследие, как они колдуют и чем они живут… Эх, скорей бы! — Юный Менетил с нетерпением выглядывал из окошка кареты, чуть ли не каждых пять минут, в надежде, что горизонт вот-вот измениться, и он наконец сможет разглядеть вдалеке знаменитые эльфийские сторожевые башни.

Путь до столицы высших эльфов был не близким, но запал у юного принца не угасал, а лишь разгорался с новой силой. Перед отъездом Артас прочитал множество книг об высших эльфов, и опросил всех, кто бывал в эльфийском городе, или просто общался с ними. Разумеется впечатлении ни каждого он брал в расчет. Некоторые люди до сих пор возмущались по поводу того, что высших эльфов приняли в Альянс, считая их недостойными столь высокой чести. Многие люди говорили, что высшие эльфы — высокомерны. Однако, послушав это все, Артас бы еще поспорил, кто тут по настоящему высокомерен. Впрочем, все это, навело наследника престола на то, что было бы неплохо спросить высших эльфов, что же они думаю об о человечестве.

У въезда в леса, что принадлежали высшим эльфам, королевский эскорт встретил отряд следопытов. И это было величайшей честью. Следопыты Луносвета эльфов, были элитными войсками и просто так они никого не встречают. Похоже король Анастериан Солнечный Скиталец заботился о безопасности и комфорте своих дорогих гостей.

Принц Лордерона много слышал о знаменитых следопытов, и он не смог сдержать своего любопытства и начал рассматривать знаменитых лучников. И похоже, среди следопытов, была и их предводительница — Сильвана Ветрокрылая; гордая и красивая эльфийка, превосходная лучница. Про род, которой Артас очень много хорошего слышал.

Ветрокрылые яростно сражались во второй войне против свирепой орды. И к сожалению в этой же войне, понесли тяжкие потери среди близких и родных. Главы семейства Ветрокрылых пали и выжило всего три сестры. Аллерия — старшая из сестер, должна была унаследовать пост матери предводительницы следопытов Луносвета. Однако, все пошло не так, как все ожидали, эльфийка отказалась от этого поста, присоединившись к странникам. Данный пост достался второй сестре — Сильване Ветрокрылой, что была не менее достойной старшей. Верисе  же, еще предстоит себя проявить на поле в будущем. Младшая сестра была слишком мала для того, чтобы участвовать в сражениях.

Очарованно мальчик следил за эльфами, через окно. Ему было интересно практически все. Как они двигаются, правда ли они элегантны в каждом своем движении, или напротив они «резки». Как они разговаривают; мягко ли они произносят слова и тянут ли они какие-то звуки. Принято ли у них смотрят в лицо своему собеседнику, или напротив это кажется неуважительным? Впрочем, наблюдение за эльфами, Артасу почти ничего не дало. Сопровождающие не разговаривали, лишь вначале представились. И то, это мальчишка умудрился пропустить это, погрузившись в свои мысли. Движение лучниц, оседлавших крылобегов, тоже нельзя было уловить. Ко всему прочему, никто не ехал напротив окна юного принца, и ему приходилось довольствоваться лишь изредко какими-то моментами. Однако, Артас и этому безумно радовался, и мечтательно думал о том, что скоро он приедет и увидит куда больше, чем ему довелось.

Когда карета наконец, остановилось Менетилу младший поспешил ее покинуть, не дожидаясь, когда откроют дверцу и ему позволят покинуть ее. Не то, чтобы мальчишка не знал этикета, просто любопытство его сжигало задолго до того, как они отправились в Кель’Талас. Юноша взволнованно начал осматриваться по сторонам, не зная на чем задержать свой взгляд.
Все казалось необычным, даже самые обычные вещи и явления. Легкий ветерок, щебетание птиц, шелковистая трава под ногами. Артасу даже хотелось снять обувь, чтобы соприкоснуться с ней, но ему удалось себя удержать, и наконец обратить внимание, на всех тех, кто находился рядом с ним в данную минуту. Нелепо, из-за переполняющих его чувств, юноша поклонился следопытам Лунасвета, тем самым их попреветствовав, не зная точно, должен ли он был им кланяется, или же нет.
Теренас мягко попросил юношу пока постоять возле кареты, пока за ним не пошлют. И хоть голос короля был мягок, Артас понял, что отец им недоволен. Чрезмерная эмоциональность захлопнула перед принцем заветные двери. Не смотря ни на что, юноша старался не унывать, понимая, что они приехали не на пять минут и утешал себя тем, что ему еще представиться возможность осмотреть и замок и окрестности. Принц Лордерона почтенно поклонился отцу и смиренно принял свое небольшое наказание, скрывая грусть.

— Я могу постоять у кареты и рассмотреть город отсюда… тоже неплохо для начала. — Артас улыбнулся, стараясь не терять позитивного настроя.

Небесное дерево - достопримечательность, появившаяся в Токио относительно недавно и ставшая главным конкурентом Токийской телевышки.
Ажурное строение, в которое было вложено почти столько же смыслов, сколько и шурупов, удерживающих между собой детали гигантского каркаса.
В отличие от знаменитой Токийской телевышки Небесное дерево не могло похвастаться огромной популярностью среди проклятых духов, однако здесь присутствовало особенное проклятое очарование.

— Вы оба хорошо себя вели целых, — Годжо сверился с циферблатом наручных часов, — Пятнадцать часов и заслужили вознаграждение!
Вернувшись в техникум после практически суточного отсутствия, Сатору первым делом отправился проверить, все ли его ученики живы, бодры и весели.
После той заварушки, что подарила ему самый настоящий сосуд Сукуна, Мегуми еще не успел оправиться и полностью восстановиться. Чего не скажешь об Итадори. Вот уж кто сиял здоровьем, жизнью, прекрасным настроением и отсутствием проблем с пищеварением.
Несмотря на то, что судьбоносный договор с Юджи был заключен всего пару дней назад, Годжо не собирался терять ни минуты. Его интуиция постоянно подгоняла вперед, не давала останавливаться на сон, отдых и дурачества. В конце концов, спать, отдыхать и дурачиться можно и на бегу, когда живешь под перманентным действием обратной проклятой техники. Предчувствие приближающейся катастрофы - лучший стимул развиваться как можно быстрее и развивать тех, от кого, возможно, в скором времени будет зависеть его жизнь.

Мрачная физиономия Мегуми за те десять лет, что они были знакомы, перестала производить на Сатору должное впечатление. Да что там, никогда не производила и не могла остановить режим «безумие и отвага», когда тот активировался.
Вот Юджи привнес в жизнь Фушигуро нечто неожиданное и новое.
На памяти Годжо это был первый случай, когда Мегуми так яростно и уверенно решил кого-то защитить. Даже ценой собственной жизни.
Это было настолько удивительно, что даже не окажись Итадори достаточно подходящим для роли сосуда, шестиглазый в любом случае присмотрелся бы к пацану, покорившему сердечко его подопечного.
— Мы едем на экскурсию! — билеты веером раскрылись в руке Сатору, — Мегуми, включи сияющую мосю, иначе останешься дома.
В отличие от Фушигуро, Юджи не требовалось особое приглашение, он и так сиял. Кажется, слово «экскурсия» действовало на него волшебным образом.

Поиск пальцев Сукуна требовал постоянного сбора информации. А где можно раздобыть свежие новости из мира проклятий? Конечно же, у самих проклятий! По этой причине они сейчас и направлялись в башню. По информации Мей Мей проклятый дух, что засел на верхней смотровой площадке, знал, по крайней мере, троих проклятий, носивших в себе пальцы Двуликого. Подобную возможность нельзя было упускать ни в коем случае.
Тем более, раз уж проклятые хранилища пальцев знали этого осведомителя, велика была вероятность того, что они явятся, дабы заткнуть рот всякому, кто попытается раскрыть их секрет.

— Вы тут пока осмотритесь, а я в сувенирную лавку, — доставив мальчишек на первый ярус нижней смотровой площадки, Годжо отправился на следующий этаж за сладостями и сувенирами.
Ему было интересно, насколько чувствителен к пальцам Сукуна Юджи. Как быстро и насколько точно он сможет определить их местоположение при приближении? Возьмет ли Двуликий контроль над телом Итадори, оказавшись вблизи от пальца? Из ответов на эти вопросы можно было сложить общую картину. Нюансы, казалось бы, но именно они делали реальность цельной.

Повязка, скрывающая глаза, не мешала видеть всё, что было видеть необходимо.
Искомое проклятие, похоже, учуяло сосуд Сукуна и, словно пчела на мед, устремилось прямиком туда, где Сатору оставил учеников.
Сам Годжо как раз успел добраться до будки внутреннего радио-оповещения.
— Привет-привет, позвольте-ка сделать срочное заявление, — нагло вошел и принялся выпихивать местного диктора, зачитывающего все важные объявления, — А вы уносите-ка отсюда ноги, пока не началась паника.
Закрыв дверь перед носом работника, Годжо взял в руки микрофон и вывел на максимальную громкость все тумблеры.
— Внимание! Внимание! Внимание! На одном из этажей начался пожар, проводится эвакуация! Без паники, не устраивайте давку, планомерно продвигайтесь к эскалаторам, лифтам и лестницам. Не нужно спешки, поддерживайте друг друга!
Услышал, как за дверью рубки стали все громче и громче звучать голоса.

— Вот и отличненько.
Выйдя на открытую площадку этажа, Годжо сложил простую печать из пальцев и произнес формулу установления завесы:
— То, чего боятся больше темноты, что темнее тёмного, очисти эту скверну.

«Ты не знаешь, что делает твоё второе воплощение в данный момент, как это вообще возможно»: ни то Синьора в самом деле была искренне поражена этому факту, ни то, напротив. Интонация Розалин не выдавала никаких эмоций, впрочем, как и обычно. В ответ Зандик лишь многозначительно улыбнулся. О причинах этого оскала, Ведьме оставалась лишь догадываться. Кто ж знаешь, что твориться в голосе у этого ученного с ярко-выраженными странностями? И скорее всего, лучше никогда этого не узнать.

---

—  Скучно. —  Пробурчал недовольно Доттори. не зная, чем себя занять на ближайшее время. Материала, с которым можно было работать – либо не было вовсе, либо находился в состоянии «инкубации» и с ними пока ничего не стоило делать – только наблюдать. — Почему же так скучно? —  Поездка в Монд звучала много обещающе, но наделе она не оказалась столь грандиозной. Были моменты, которые искренни развлекли Доктора, но таковых было недостаточно, оттого и оставалось неприятное чувство разочарования. Ко всему прочему, от недостатка материалов и «скукоты», пришлось немного «поиграться» со своим неверным помощником. Путь «игры» с ним, немного развлекли Зандика, но из-за этого, ученому пришлось распрощаться со своим ассистентом. Кому же теперь на этот раз угрожать. — Надо у Арликина попросить нового. Не все ведь в одиночку делать. — Усмехнулся доктор, мысленно еще раз попрощавшись со своим помощником, чьё имя забудет уже через неделю.

— К посольству приближается дилижанс из Мондштата. — Кротко сообщила Снежновна, чьё имя, Иль Дотторе, разуметься даже не пытался запомнить, не желая «перезагружать память». Девушка опустила взгляд в пол, про себя надеясь, что никаких дополнительных вопросов у Предвестника не появиться. Наверно Доктор был самым «тяжелым» из всей организации. Даже с Пьеро было куда проще работать, по крайней мере, у него не могло появиться спонтанного желания провести над тобой пару сотен экспериментов. И никто не мог на учёного пожаловаться, Второму все всегда сходило с рук.

Доктор неспешно подошел к окну, которые выхоли на главные ворота, дабы лично убедиться в полученной информации, что заставило Снежновну с облегчением выдохнуть, мысленно благодаря всех архонтов за эту милость. И в самом деле, к главным вратам посольства Снежной приближался тюремный дилижанс, который охраняли несколько рыцарей Ордо Фавония. Возглавляющего офицера данного отряда, Иль Дотторе тут же узнал. Капитан кавалерии обладал яркими отличительными чертами, особенно для королевства Свободы. Его не так уж тяжело было забить, особенно его острые язвительные речи. Рыцарь говорил складно, и был бы интересным собеседником. Не смотря на острые замечания, в речах офицера не было ничего такого, за что можно было бы «уцепиться». Наверно, Кэйа бы оставил хорошее впечатление о себе, если бы не встал между Предвестником и его развлечением.

— С чем пожаловали? — Хмыкнул Второй, рассматривая дилижанс. Едва ли храбрые рыцари подготовили карету для него, не осмелились бы. Не так уж и просто обвинить в чем-то дипломата в чём-либо, особенно в тяжком преступлении. Там нужно не просто прямые доказательства. Что в карете не находилась Бедняжка Коллеи, почему-то Доктор так же был в этом уверен. Но было бы совсем не плохо, если бы это было именно так. Можно было бы тогда продолжить над ней испытания. Были несколько тестов, которые, учёный бы очень хотел бы провести сразу же, а заодно проверить несколько теорий. Поэтому он и отправил одного своего помощника, по следам подопытного зайчика. Но, если это не за ним, и не Коллея, тогда, что прибыл к ним на «огонёк». — Вечер обещает быть интересным.

— Передайте им, что я скоро спущусь. — Зандик улыбнулся, переводя взгляд на свою сотрудницу, что кротко кивнула, и пошла выполнять приказ. Иль Дотторе снова перевел взгляд на дилижанс, вспоминая огненно-волосого юношу в маске совы. Могло ли быть так, что в тюремном дилижансе сейчас томился Совёнок? Если это и в самом деле было так, значит Мондштат всячески пытается либо прикрыть свой собственный зад, либо заполучить подопытную в свои руки. — Вот негодники.

Самое занятное было в разговоре, это наблюдать за ложью и манипуляции со стороны сэра Кэйи, на которую Иль Дотторе отвечал лишь улыбкой. Капитану кавалерии было многое известно, и он это не скромно демонстрировал ни раз. Офицер знал, что Доктор не может на прямую сказать, о том, что переданным из заключенный, вовсе не тот, кто убил дипломатов. Потому, что это знание заденет целую цепочку «домино», которое должно было привести признанию того, что Фатуи занимаются экспериментами над детьми. Но в эту уловку Альбериха, Предвестник не намеревался попадаться, и вовсе не собирался вместе с капитаном кавалерии Ордо Фавония, проехаться к ним. Уж лучше забрать свой «утишающий приз» и остаться на воле.

---

— Птенчик – птенчик – птенчик… —  С нотами безумия, произносил Второй, спускаясь по винтовой лестницу в темницу посольства Снежной. Было интересно еще раз взглянуть, на самоуверенного юношу из винного погреба поместья Рагнвиндров, которому так мило шли оковы. Жаль, только юноша этого не оценит.

Властелин Камня стоял на краю гигантской скалистой прорасти, всматриваясь в горизонт и предаваясь воспоминаниям о днях давно минувших. Мир сильно изменился за времена его правления, как и изменились сами люди, как и изменился он сам. Прежде Гео Архонт не смел даже думать, о том, чтобы освободить себя от обязанности защиты родного королевства. Но все течет, все меняется. Настала эра людей. Настало время им наращивать свою мощь, учиться защищать себя, своих близких и свои земли.

Моракс встречал людей, что разделяли его мнение. Например девушку с бледно фиолетовыми волосами, что крайне радикально высказывалась на тему покровителей Ли Юэ. Кэ Цин была очень резка в своих выражениях. Признаться честно, ее резкость даже немного позабавила Гео Архонта. А искренность — подкупала. Конечно, было интересно послушать, что бы она сказала, если бы узнала, что перед ней стоял Властелин Камня. Но, к сожалению послушать это, было не возможно. Все таки он — Моракс, инсценировал свою смерть, чтобы освободился от вечного служения. Неловкая, но забавная ситуация, явно не стоила его свободы. Второй раз инсценировал свою смерть было бы глупо, никто бы в этоуже не поверил. К тому же, это наверняка обидело жителей города. Они бы заслуженно почувствовали себя обманутыми. Безусловно они любили Бога контрактов, и были бы рады узнать что он жив. Но такой жестокий обман, точно ранили бы их чувства.

Порой Чжун Ли задумывался, а правильно ли он поступил. Людская скорбь была сильна. Однажды его даже спросили, что чувствует сам Властелин Камня, когда он слышит и видит, как люди его оплакивают. Тогда Моракс ответил, что он чувствует себя прекрасно, потому что впервые за долгие столетия чувствует себя свободным. Эта бывала чистейшая правда, но сомнения все-таки присутствовали.

Гео Архонт немного тосковал по полетам. По ощущениям, когда по чешуе скользил воздух. По скорости, которую мог развить бог контрактов в своём истертым обличье — в обличии дракона. Нельзя было позволить, чтобы его кто-то увидел, что ещё кто-то узнал его тайну.

— Я нашел ее — вечность. Это солнце, слившееся с морем. — Произнёс Чжун Ли куда-то в даль, не отводя взгляда от горизонта. День постепенно подходил к концу, как и маленькое путешествие по забытым местам родных земель. Нужно было возвращаться домой, завтра выходить на работу. К сожалению в жизни людей был один существенный минус — они не владели своим временем.

Сердце колотится бешено, в голове стучит музыка и страх. Что он наделал! Ведь знал заранее, что поездка — это очень плохая идея, и стоило быть во всеоружии даже больше, чем обычно, не ослаблять бдительность ни на секунду. Не стал ведь бы Эндрю вливать в него силой: не пока Нил еще трезв, пока может сопротивляться и как следует дать сдачи.
Лучше быть избитым, чем опьяненным, думает он, пытаясь проморгаться и сосредоточить расфокусированный взгляд. Свет мерцает в такт музыке, человеческая масса вокруг движется и перемещается, сбивая с толку. Он в аду, а хуже всего, что попал сюда по собственной воле, по своей же неосторожности.
Нужно найти выход.
Когда Нил попытался сделать это впервые, братья ему не дали. С одной стороны поджидал Ники, с другой был Эндрю. Наверняка Аарон тоже находился поблизости, следил и подстерегал там, куда Нил попросту не успел пока добраться. А что Кевин?.. Нил поднимает голову, пытаясь рассмотреть второй этаж, где располагался их столик. Остался ли Кевин напиваться дальше, или наблюдает за ним с высоты, или тоже где-то здесь, среди незнакомцев, сторожит?..
Ничего не видно. Ноги едва держат, во рту сладкий привкус и пить хочется так, словно он только-только отыграл целый тайм без передышки против самого злостного соперника в мире.
Но в этом заведении он больше ничего не заказывает. Предпочтет выпить из туалетного бачка, чем из бокала, предложенного барменом.
Идея кажется ему неплохой. Ведь должен тут быть туалет?..
— Я сейчас блевану, — сообщает Нил, поймав первого попавшегося человека за плечо. — Где сортир?
Его отталкивают. Он шатается, натыкается на кого-то и снова получает толчок, зато теперь выставляет перед собой руки и, как только чьей-то светлое лицо поворачивается в его сторону, повторяет вопрос.
Никому не хочется, чтобы на него наблевал какой-то обдолбанный пацан, верно?..
Нил оказывается в коридоре, освещенном тошнотворным неоновым светом, добирается до пластиковой двери, никто его не останавливает, как будто после первой стычки Эндрю решил положить на него болт. В туалете освещение такое же невыносимо яркое, Нил жмурится и прикрывает глаза, осматриваясь. Три кабинки — в одной сломан замок, вторая занята и заперта, третья свободна, но Нилу она не нужна, потому что он замечает зеркала и раковины у противоположной стены. Откручивает кран и пьет, затем умывает лицо, стараясь избавиться от тяжелого галлюциногенного эффекта.
Затем выпрямляется, забывшись, и дергается от направленного на него взгляда — это глаза отца, и Нил не сразу осознает, что сам перед выходом снял коричневые линзы.
— Черт.
Он не может отвернуться, потому что людям, как отец, нельзя подставлять спину. Поэтому Нил немного пятится назад, пытаясь добраться до двери, кидает зло:
— Ты меня не получишь.
В ответ слышится смех, слышится голос: “Ты и так уже мой”, и Нил застывает на месте — настолько это реально.
Щелкает замок. Движение слева пошатывает действительность, так что Нил наконец может повернуть голову; он почти готов поблагодарить того, кто там вовремя отливал в этой второй кабинке, но жизнь вновь сталкивает его лицом с… нет, не со страхом. Нил отказывается бояться этого психопата.
Он наставляет на Эндрю палец — рука расходится надвое, изображение рябит, заставляя недоумевать, как он еще стоит на ногах.
— И ты тоже, — не сомневаясь, что засранец слышал предыдущую фразу, говорит Нил. — Я ухожу.

«Ты не знаешь, что делает твоё второе воплощение в данный момент, как это вообще возможно»: ни то Синьора в самом деле была искренне поражена этому факту, ни то, напротив. Интонация Розалин не выдавала никаких эмоций, впрочем, как и обычно. В ответ Зандик лишь многозначительно улыбнулся. О причинах этого оскала, Ведьме оставалась лишь догадываться. Кто ж знаешь, что твориться в голосе у этого ученного с ярко-выраженными странностями? И скорее всего, лучше никогда этого не узнать.

---

—  Скучно. —  Пробурчал недовольно Доттори. не зная, чем себя занять на ближайшее время. Материала, с которым можно было работать – либо не было вовсе, либо находился в состоянии «инкубации» и с ними пока ничего не стоило делать – только наблюдать. — Почему же так скучно? —  Поездка в Монд звучала много обещающе, но наделе она не оказалась столь грандиозной. Были моменты, которые искренни развлекли Доктора, но таковых было недостаточно, оттого и оставалось неприятное чувство разочарования. Ко всему прочему, от недостатка материалов и «скукоты», пришлось немного «поиграться» со своим неверным помощником. Путь «игры» с ним, немного развлекли Зандика, но из-за этого, ученому пришлось распрощаться со своим ассистентом. Кому же теперь на этот раз угрожать. — Надо у Арликина попросить нового. Не все ведь в одиночку делать. — Усмехнулся доктор, мысленно еще раз попрощавшись со своим помощником, чьё имя забудет уже через неделю.

— К посольству приближается дилижанс из Мондштата. — Кротко сообщила Снежновна, чьё имя, Иль Дотторе, разуметься даже не пытался запомнить, не желая «перезагружать память». Девушка опустила взгляд в пол, про себя надеясь, что никаких дополнительных вопросов у Предвестника не появиться. Наверно Доктор был самым «тяжелым» из всей организации. Даже с Пьеро было куда проще работать, по крайней мере, у него не могло появиться спонтанного желания провести над тобой пару сотен экспериментов. И никто не мог на учёного пожаловаться, Второму все всегда сходило с рук.

Доктор неспешно подошел к окну, которые выхоли на главные ворота, дабы лично убедиться в полученной информации, что заставило Снежновну с облегчением выдохнуть, мысленно благодаря всех архонтов за эту милость. И в самом деле, к главным вратам посольства Снежной приближался тюремный дилижанс, который охраняли несколько рыцарей Ордо Фавония. Возглавляющего офицера данного отряда, Иль Дотторе тут же узнал. Капитан кавалерии обладал яркими отличительными чертами, особенно для королевства Свободы. Его не так уж тяжело было забить, особенно его острые язвительные речи. Рыцарь говорил складно, и был бы интересным собеседником. Не смотря на острые замечания, в речах офицера не было ничего такого, за что можно было бы «уцепиться». Наверно, Кэйа бы оставил хорошее впечатление о себе, если бы не встал между Предвестником и его развлечением.

— С чем пожаловали? — Хмыкнул Второй, рассматривая дилижанс. Едва ли храбрые рыцари подготовили карету для него, не осмелились бы. Не так уж и просто обвинить в чем-то дипломата в чём-либо, особенно в тяжком преступлении. Там нужно не просто прямые доказательства. Что в карете не находилась Бедняжка Коллеи, почему-то Доктор так же был в этом уверен. Но было бы совсем не плохо, если бы это было именно так. Можно было бы тогда продолжить над ней испытания. Были несколько тестов, которые, учёный бы очень хотел бы провести сразу же, а заодно проверить несколько теорий. Поэтому он и отправил одного своего помощника, по следам подопытного зайчика. Но, если это не за ним, и не Коллея, тогда, что прибыл к ним на «огонёк». — Вечер обещает быть интересным.

— Передайте им, что я скоро спущусь. — Зандик улыбнулся, переводя взгляд на свою сотрудницу, что кротко кивнула, и пошла выполнять приказ. Иль Дотторе снова перевел взгляд на дилижанс, вспоминая огненно-волосого юношу в маске совы. Могло ли быть так, что в тюремном дилижансе сейчас томился Совёнок? Если это и в самом деле было так, значит Мондштат всячески пытается либо прикрыть свой собственный зад, либо заполучить подопытную в свои руки. — Вот негодники.

Самое занятное было в разговоре, это наблюдать за ложью и манипуляции со стороны сэра Кэйи, на которую Иль Дотторе отвечал лишь улыбкой. Капитану кавалерии было многое известно, и он это не скромно демонстрировал ни раз. Офицер знал, что Доктор не может на прямую сказать, о том, что переданным из заключенный, вовсе не тот, кто убил дипломатов. Потому, что это знание заденет целую цепочку «домино», которое должно было привести признанию того, что Фатуи занимаются экспериментами над детьми. Но в эту уловку Альбериха, Предвестник не намеревался попадаться, и вовсе не собирался вместе с капитаном кавалерии Ордо Фавония, проехаться к ним. Уж лучше забрать свой «утишающий приз» и остаться на воле.

---

— Птенчик – птенчик – птенчик… —  С нотами безумия, произносил Второй, спускаясь по винтовой лестницу в темницу посольства Снежной. Было интересно еще раз взглянуть, на самоуверенного юношу из винного погреба поместья Рагнвиндров, которому так мило шли оковы. Жаль, только юноша этого не оценит.

Еще пару месяцев назад Сет радовался, что жизнь вернулась в привычную колею. Да, грабить банки и богатеньких толстосумов, которые зарабатывают состояние на отмывании денег — не развлечение, но больше ничегошеньки братья Гекко в своей жизни делать не умели. Раз Эль-Рея не существовало, Сет словно поставил для себя задачу накопить как можно больше бабок и рвануть со своей "семьей" куда-нибудь туда, где не спрашивают имен, есть белы теплый песочек, пенное море и такие забавные коктейли с разноцветными зонтиками. Это лучшее, о чем можно было бы мечтать. Да, Сета периодически грызла совесть, что он втянул во все это Кейт, но он бросал ее уже раз и все еще помнил, чем это закончилось. Сета грызла та маленькая коварная совесть с острыми зубками, которая то и дело твердила, что он ломал девушке жизнь. Но уж лучше Кейт будет рядом, чем в очередной раз пересечется на жизненном пути с древними богинями. Сет знал, что, накопив денег, он сможет дать Кейт все, что она пожелает, если это касалось материальных благ, потому что идти за какими-то дарами в ад он в очередной раз не собирался.

Громкие имена братьев Гекко прокатились не только по территории США, но и по всей границе между Америкой и Мексикой. Кажется, даже ходили слухи, что их объявили в международный розыск. но кому нужна парочка домушников, которые словно растворились в ночи? Жизнь для них завертелась своим чередом из путешествий, пьянок, хорошей жизни и грабежа, который добавлял адреналина в кровь. И Сет верил в то, что все хорошо. Но Ричи все равно оставался другим. Его брат всегда был особенным парнем со своими тараканами в голове. Ричи был особенным даже для их алкаша папашки. У Ричи всегда была свое судьба. Очень давно Сет заметил, что брат словно медленно отдалялся от него маленькими такими шажочками. С тех самых пор, как они ограбили тот банк и зарулили в бар в приграничье, Ричи словно растворился на горизонте жизни Сета. И виной тому уже была не Сантанико. Сет и сам уходил к женщинам в своеобразный загул, забывая о семье, общем деле и брате. Ричи не жаловался. Так чего же жаловаться на то, что брат влюбился в вампиршу-стриптизершу? Сет был уверен, что, когда их жизнь наладится и вернется "дуэт Гекко", все наладится. Но Ричи остался другим. Он все еще был мозгом команды, но слишком часто отлучался по своим делам. иногда его не было пару дней, иногда и неделю. Один раз он пропал почти на месяц, а, когда вернулся, ни о чем не желал говорить.
А сейчас пошел уже второй месяц, как Ричи пропал. Сначала Сет думал, что брат где-то сгинул, пока в дороге его не нагнала смска с неизвестного номера, где было написано "Все в порядке. Я в Перу по срочному делу". Кейт, которая с Ричи была более на короткой ноге, как-то обмолвилась, что тот искал какие-то артефакты, на которую тратил баснословные суммы денег, которые Сет честно пытался копить. Но, как Ричи сам заявлял, это его часть, он имеет право распоряжаться ею, как пожелает. На два месяца Сет остался в компании Кейт, которая когда-то уже пыталась скрасить его одиночество. Сет прекрасно понимал, что без Ричи он уже не "один из знаменитых Гекко". Он просто Сет Гекко, у которого нет таких гениальных мозгов, чтобы уметь планировать все наперед. Их папаша был прав — Сет бесполезен, все, что умеет, это махать кулаками и стрелять. На долгих два месяца они застряли на границе, то и дела меняя мотели, чтобы не нарваться на добропорядочных граждан, которые узнали бы их лица с листовок "Разыскиваются". Накопленные деньги таяли, уходя на естественные нужды и потребности, а дело, которое сдвинуло бы их тухлое существование с места, не подворачивалось.

К концу второго месяца, когда сам Сет уже был на грани, он решил, что надо двигаться вперед и, возможно, взяться за какое-нибудь дело в крупном городе, чтобы не зачахнуть в этом болоте. Покупая вечером бургеры в забегаловке небольшого городка, он увидел букмекерскую контору, которая, судя по вывеске, принимала на этой неделе очень большие ставки. Сет понял, что это был их шанс. Пару дней он и Кейт охаживали контору, проверяли наличие камер, считали охрану, прежде чем рискнуть перед отъездом из этого захолустья взять свой небольшой куш. Когда дело было сделано, оставалось только забрать из номера вещи, деньги и оружие и делать ноги. Несмотря на рану в плече, которую то и дело рвалась перевязать Кейт, Сет спешил, не желая иметь дел с местной полицией. Он буквально бежал до номера и, когда достал ключи, понял, что дверь была открыта. Некоторое время Сет, доставший оружие, еще сомневался, стоит ли сражаться с полицией за их пожитки или лучше делать ноги сразу. Но нигде не было и намека на стражей правопорядке. Мотель, что они выбрали, был почти пустым, видимо, из-за обилия клопов и грязного постельного белья, что приходилось спать, не снимая покрывал и верхней одежды.  Сет толкнул ногой двери и отошел в сторону, ожидая стрельбы. Но была тишина. Сет помедлил и осторожно заглянул в помещение. Он был готов увидеть кого угодно, даже Ричи, который "внезапно" вернулся из своей очередной тупой поездки. Но запах духов, витавший в воздухе, явно не принадлежал Кейт — слишком вульгарный для нее. В маленьком номере мотеля их ждала та, о которой Сет уже достаточно долгое время не вспоминал, потому что они оба сказали друг другу долгожданное прощай, надеясь, что никогда не пересекутся.

— Ричи? Мне казалось, вы вместе путешествуете в Перу... или где он у нас там? — Сет кивком приказал Кейт зайти, а потом закрыл двери.  — Что ты здесь забыла, Сантанико? Только не говори, что в тебе проснулись старые чувства к моему брату, и ты решила наладить отношения... ну там типа любовь не прошла и все такое. Ты ведь просто так не ходишь в гости, — Сет подошел к своей постели и достал из-под нее сумку, в которую начал складывать вещи. — Я был бы рад поболтать и выпить чая с медом, но мы немного спешим.

Обыскать скромные пожитки Нила не составило большого труда. Тот так трясся над своей сумкой, что привлек внимание даже такого человека, как Эндрю. Нил Джостен ему не нравился, пиздец, как бесил. Звезда засранного городишки, который на деле оказался настолько рукожопым, что только самому богу было известно, какой «потенциал» там увидел в нем Кевин.

Среди заношенных и сто раз застиранных вещей Нила Эндрю нашел то, что даже его заставило многозначительно хмыкнуть и убедиться в том, что у его подозрений была жесткая почва. Нил Джостен был шпионом. Очень интересные новости, учитывая, что Кевин был зашуган своим неопределенным положением. Он об этом не сильно любил говорить, но любой бы прекрасно понял, что жизнь Кевина Дэя – это сплошная неопределенность – туманное настоящее и еще более мрачное будущее. От «Воронов» не уходят просто так, «Вороны» просто так не меняют регион и просто так на горизонте не появляется случайный сталкер. Эндрю сложил вещи обратно в том порядке, в каком они лежали и задвинул сумку на ее место. В тот день, несмотря на принятые лекарства, он думал о том, что нашел больше, чем обычно. Думал, курил и злился.

Нил Джостен был шпионом. Да, у каждого даже в этом общежитии висят красивые фоточки Кэвина или того же Рико, где те с голливудской улыбкой дарят лучи любви своим фанатам? Эти фото были задрочены и облизаны влажными фантазиями фанатов. У Нила Джостена была же целая папка с самой разнообразной информацией, педантично разложенной по файлам. А еще в этой затасканной сумке была такая крупная сумма денег, что можно было только удивляться тому, почему Джостен ходил, как бомж. Но шпионам не платят наличкой. Шпионы не носят такие бабки в простой сумке, бережно прижимая ее к груди. За сталкерство платят крупные деньги на какой-нибудь надежный банковский счет, чтобы не вызвать подозрений.

На человека, который ограбил банк, Нил Джостен тоже не был похож. Те, кто обирает каких-нибудь толстосумов не сидят в сраном городке и не играют в экси, а бегут за границу куда-нибудь в сторону Мексики, где уж точно можно раствориться в относительно небедной жизни в стране, что не выдает Штатам воров и преступников. Но Нил Джостен не тратил из этих денег ни копейки, был зашуган так, что, казалось, оглядывается на свою собственную тень.

Что-то в этом фальшивом образе простачка, криво играющего в экси, все-таки не сходилось. Бесило. Пиздец, бесило, особенно контактные линзы, которые Эндрю легко распознал, когда оказался лицом к лицу с Нилом. Ему не шел этот ублюдочный цвет. Нил Джостен - сплошная фальшивка. Именно об этом думал Эндрю, когда бросал выразительный взгляд на Роланда, который давно научился понимать его без слов. Фальшивый Нил Джостен с фальшивыми глазами и фальшивой жизнью на деле оказался простачком. Он не пил и не баловался дурью, стараясь сохранять трезвость ума, как тот самый загнанный в угол беглец, готовый в любой момент сорваться с места и бежать в никуда, прихватив свои скромные пожитки и огромную сумму денег.

Хватило пару шотов с газировкой и дурью, чтобы неискушенный организм парня поплыл в душной атмосфере клуба. Оставалось только разогнать наркоту по крови, чтобы тот раскололся, стал достаточно мягким, как глина, из которой можно было бы лепить все, что угодно. Первый разговор у них вышел не таким, как хотел Эндрю. Нил, несмотря на свое состояние, пытался бежать из бара, но Эндрю преградил ему путь, бросив в лицо обвинения, вынужденно заставляя того развернуться и снова оказаться в плену танцпола и слишком разлакомившегося Никки. Эндрю и сам не заметил, как оказался рядом, вцепившись пальцами в загривок кузена так, чтобы тот вспомнил, что то, что принадлежит Миньярду трогать было нельзя. Нил уже явно не соображал, поэтому вывалился из объятий Никки и, едва держась на ногах, сбивая танцующую толпу, снова попытался сбежать. Эндрю оттолкнул от себя явно перепугавшегося Никки, который не сразу понял, за что в этот раз огреб и пошел следом за своей жертвой. Эндрю потратил на Джостена целый вечер и, если надо, как терпеливый хищник, будет ходить за ним весь вечер, пока тот не расскажет ему правду.

Нила он застал в туалете. Судя по приглушенным звукам, в одной из кабинок кто-то был. Разумный человек не стал бы устраивать в таком месте разборки и драмы, но Эндрю было плевать. Этот клуб видел всякое, даже трахающиеся парочки в кабинке туалета, когда кто-то рядом справлял нужду. Миньярд прислонился к дверному косяку и наблюдал за своей жертвой.

На людей алкоголь и наркотики действовали по-разному. Ему крекерная пыль нужна было только для того, чтобы сохранять ясность ума, не корчится в ломках по таблеткам. Крекерная пыль приелась, как медицинские колеса уже давно. Кевин вон предпочитал напиваться так, что иногда был не способен даже свое собственное имя без ошибок выговорить. А Нил Джостен сейчас стоял перед ним, пытаясь ухватиться за остатки своего разума. Эндрю застал его у раковин, когда тот о чем-то говорил со своим собственным отражением. В голубых глазах плавился лед – сейчас только они были настоящими во всем фальшивом образе темной лошадки по имени Нил. Он даже выглядел жалко – как раз от тип людей, которых накачали всякой херью, чтобы трахнуть, а в результате они весь вечер блевали в туалете.

Это Никки у них жалостливый – на его бы месте вытер слюни несчастному и нашел бы тихий угол, чтобы тот очухался. Эндрю с каждой минутой этот тишины чувствовал лишь нарастающее раздражение. Нилу Джостену хотелось пересчитать ребра, разбить лицо, чтобы вывести на настоящие эмоции, увидеть то, что скрывается за этой фальшивой оберткой. Но Эндрю обещал Кевину, что не тронет его, но и не отпустит от себя, пока не узнает правду.

- Ты уже мой. Я уже тебе это говорил.

Несмотря на все раздражение, Эндрю произнес эту фразу с убийственным спокойствием. Джостен стоял перед ним, тыкал в него пальцем, как будто таким движением хотел застрелить своего обидчика из невидимого пистолета. Его ноги едва стояли на скользком кафеле, разъезжались как у пьяной шлюхи, что пыталась стоять на высоких каблуках. Нил Джостен – под наркотиками или алкоголем походу был тем еще жалким зрелищем. Ни говоря ни слова, Эндрю схватил его за вытянутую руку и втащил из туалета, потащив через служебный ход в сторону улицы. За время пути он ни разу не оглянулся, понимая, что Нил еле стоит на ногах, едва тащится за ним. Эндрю было по хер, даже если тот упадет на колени, он будет его тащить, выворачивая суставы.

- Стой ровнее Джостен!

Эндрю, оказавшись на улице, наконец остановился, развернулся и, схватив свою жертву за плечи хорошенько встряхнул, будто заставляя прийти в себя.

- Если опять надумал блевать, то делай это вы кусты. Мне плевать, что тебе херово. Я всего лишь хочу знать правду.

Солнце зашло для принца Артаса Менетила навсегда, когда он переступил в последний раз ворота, ведущие в славный город паладинов – Стратхольм. Все, что последовало дальше, был чётко продуманный план высших существ в нескольких актов. Или, как высказался Кел'Тузад: «была репетиция», после которая должна была плавно перейти в активные действия. Сценаристы раздали роли определенным существам, поленившись рассказать сюжет. Что будет дальше, знал, пожалуй, только один чернокнижник, который в последствии переродился в лича. Остальные, даже не знали своих ролей, шли вперед, стараясь не сворачивать со своего пути. План разрабатывался годами, однако, герои Азерота смогли внести свои правки, и перекроить историю в свою пользу, не смотря на множество проигранных «партий» в этой «игре».
«Ты подвёл меня»: наверно этой фразой может выразить свое отношение каждый, кто некогда знал принца Артаса, или даже Короля Лича. И именно эта фраза крутилась в падшего паладина в голове, в его посмертии. Последний от кого рыцарь смерти слышал эту фразу – звался Зоваалом, так же известный, как Тюремщик. И пусть многие пилигримы Утробы поспорят, сказав, что ему больше подойдёт прозвище Заключённый. Так, как все, что он делал изначально, так это сбежать… Но для павшего паладина, он был настоящим тюремщиком, что пленил душу его, и многочисленное количество жертв легендарного клинка Ледяной Скорби. От лезвий рунического клинка Фростморн пало множество легендарных героев, в том числе и знаменитый учитель Менетила.

Утер Светоносный – один из первых паладинов ордена Серебряной Длани. Герой, что во времена Второй войны не побоялся, повести орден за собой в бой против Орды. Многие звали его мудрецом. Однако даже его мудрости было недостаточно для того, чтобы не позволить в сердце своего юного ученика расцвести тьме, что быстро разрослась и поглотила принца Лордерона. Впрочем, за свою невнимательность и пренебрежение к своему любимому ученику, он расплатиться орденом, жизнями всего королевства, Альянсом, жизнью своего короля, своей жизнью и даже собственной душой, став жертвой Ледяной Скорби.

Помни, Артас, мы — паладины.
Месть не может быть частью того, что мы делаем.
Если мы позволим нашим страстям превратиться в жажду крови, то мы станем столь же мерзкими, как орки.

— Ты снова ошибся, Утер. — Подумал Мнетил, вспоминая слова своего наставника во время одной из первых его миссий. — Я не стал таким же, как орки… я стал хуже. — У бестелесного духа не осталось толком ничего кроме воспоминаний, которые были скомканы к тому же. Моральных сил не осталось, так же, как и каких-либо чувств. Все на что был способен бывший Король Лич, так это просто идти вперед, пиная мелкие камушки, что встречались на его пути. В его действиях не было никакого смысла, он не преследовал никаких целей. Даже его жертвы – камушки, страдали не от агрессии, которую Менетил хотел выплеснуть хотя бы куда-то. На самом деле, бывший рыцарь смерти просто придумал себе такое занятие. Разумеется, это занятие не предавало какого-то особого смысла в путешествии по Утробе, но хотя бы разнообразило его хотя бы как-то. В любом случае, в этом казалось больше смысла, чем лежать в клетке. В прочем, Артас сейчас ни в чём не видел смысла, даже в собственном существовании.

— А ты, Утер, стал таким же мерзким, как орки? — Падший паладин пнул очередной камушек, вспоминая о том, что именно его учитель выбросил его в Утробу, бормоча что-то про правосудие. Он оправдывал свой поступок, словно пытался обмануть себя и все мироздание в том, что имеет хоть какое-то право судить своего бывшего принца и ученика. Конечно Артас не осуждал Светоносного, точно зная, что не имеет никакого права после того, что сотворил. Да, и честно признаться сил не было никаких для осуждений, даже при желании. Но было интересно, оправдывал ли его учитель себя и дальше, или же признал ли он, что сам свернул со своего пути? Быть может это глупо, но Менетил надеялся, что его учитель принял свой поступок и раскаялся. Откуда взялось это желание, павший паладин не был уверен, так же, как и чем оно было продиктовано. Быть может он частично волновался за судьбу своего учителя?

Утопая в своих мыслях, бывший Король Лич не заметил, как приблизился к движущемся силуэтам. От мыслей отвлек знакомый голос. Наверно, если бы у Артаса было сердце, и оно било бы в груди, то оно бы ударило рекордное количество раз в секунду. Голос принадлежал одной из его легендарных жертв, что некогда сражалась за свой народ, а в своем посмертии устроила охоту на своего убийцу. О, этот голос рыцарь смерти никогда не забудет и не с чем не спутает, с какой бы интонацией он бы не звучал. Менетил, как по команде бросился бежать, в надежде, что Ветракрылая его не заметила, и не услышала. Если Сильвана его поймает, то, пожалуй, пытки Тюремщика покажутся детским лепетом.
Найдя укрытие, бывший паладин Серебряной Длани осознал, что его дух трясёт как осиновый лист на ветру. «И это гроза мира Азерот»: фыркнул сам на себя бывший Король Лич, снова не особо уверенный в том, что это и правда его мысли. В прочем, для ненависти к себе Артасу не требовалось чья-либо помощь из вне, он и сам не плохо справлялся с этим который год подряд.

— Очень сильно в этом сомневаюсь, Ветрокрылая. — Произнес Менетил, гордо покидая свое укрытие. Не так много в бесплотном духе осталось качеств от самого носителя, по крайней мере на данный момент, но Артас попытался вспомнить кем он был когда-то в прошлом… юношей, что не бежал от проблем, даже если они казались не посильными… впрочем, вспоминая чем именно все закончилось, может он опять совершает череду бесконечных ошибок.